Пресс-центр

Бушующая сейчас вспышка коронавирусной инфекции, точнее, сопровождающие её противоэпидемические меры правительства, нанесли серьёзный удар экономике страны и всего мира. Очевидно, что руководство РФ разрабатывает меры, направленные на смягчение негативного эффекта. Одной из таких мер стал введённый правительством мораторий на банкротство, который запрещает на ближайшие 6 месяцев банкротить отдельные категории предприятий. Но не окажется ли лекарство хуже болезни и не повлечёт ли мораторий за собой цепную реакцию проблем для остальных участников хозяйственной деятельности?

Необходимо сразу оговориться, что рассуждения пока могут носить только теоретический характер, поскольку ситуация с неплатежами и закрытием большинства предприятий только начала развиваться. Суды также закрыты и не рассматривают споры о взысканиях, которые были бы следствием именно нынешней сложившейся ситуации, а не неуспешного ведения бизнеса в прошлом. Вал банкротств, вызванных именно коронавирусной инфекцией и борьбой с ней, стоит ожидать только через несколько месяцев после окончания самоизоляции и возврата к нормальной жизни.

Банкротств ещё нет, а мораторий уже есть

Первое, что необходимо отметить применительно к действующему в настоящее время мораторию, это его преждевременность. Реалии банкротства в России таковы, что кредитор должен предпринять ряд шагов перед тем, как сможет обратиться с заявлением о банкротстве:

• соблюсти претензионный порядок (1 месяц)
• потом обратиться в суд, выиграть дело в первой инстанции (2-3 месяца)
• дождаться апелляционного обжалования и вступления решения в законную силу (2 месяца)
• опубликовать объявление о намерении обратиться с заявлением о банкротстве (15 дней)

Лишь после завершения этой длительной процедуры начинается банкротство. Для банков процедура короче, поскольку не обязательно проводить процесс о взыскании денежных средств, но банки обычно всё равно не немедленно начинают банкротство должника, а ждут те же самые несколько месяцев. Сейчас очевидно, что режим самоизоляции, при котором практически не функционируют суды, точно продлится до конца апреля и, вполне возможно, будет продлён далее.

Следовательно, первые заявления о банкротстве, вызванные именно противоэпидемическими мероприятиями, следовало бы ожидать в сентябре-октябре этого года, а то и позднее, если учитывать высокую нагрузку на суд, вызванную простоем в апреле. Однако мораторий сейчас введён лишь на 6 месяцев, до 3 октября. Следовательно, сейчас, в период действия моратория, кредиторы осуществят необходимые подготовительные действия и в октябре ринутся публиковать объявления о намерении обратиться с заявлением о банкротстве и обращаться с такими заявлениями.

Единственная реальная льгота для подпадающих под мораторий предприятий – освобождение от штрафов и пеней на период действия моратория. Скорее всего, конкретно данная льгота не окажет существенного влияния на финансовое состояние банкротов и их невозможность платить по долгам, поскольку банкротство будет вызвано объективными причинами – остановкой бизнеса.

В итоге можно ожидать, что ближе к октябрю, когда станет истекать действующий мораторий, он может быть продлён ещё на полгода или год. Такие действия не отвечают одной из главных потребностей бизнеса – потребности в предсказуемости и стабильности правовой ситуации.

Коронавирус излечим, а дефекты сделок - нет

Помимо изложенных выше проблем, ясно видны недоработки и ляпы действующей версии моратория. Можно предположить, что целью моратория является дать предприятиям время для того, чтобы компенсировать потери, вызванные приостановлением работы, и расплатиться с долгами.

Однако закон предусматривает, что все сделки, заключенные в период моратория, безусловно квалифицируются как совершенные в «период подозрительности», что позволяет оспаривать их в рамках будущего дела о банкротстве.

Кроме того, любая сделка, совершённая вне рамок обычной хозяйственной деятельности на сумму свыше 1% активов, является ничтожной, а также не допускаются зачёты, нарушающие очерёдность требований кредиторов.

Все указанные выше последствия моратория делают должника–потенциального банкрота очень «токсичным» для контрагента. Неординарная ситуация, связанная с попыткой рассчитаться по всем возникшим долгам, может потребовать неординарных действий, включая и зачёты, и продажу части имущества для погашения долга.

Кредитор, осознающий наложенные законом «О несостоятельности (банкротстве)» ограничения, будет понимать, что любая сделка может быть оспорена в будущем. Любой потенциальный контрагент должника, который, например, мог бы купить часть имущества должника, будет понимать, что в случае банкротства сделка даже не будет оспариваться, а сразу будет считаться ничтожной.

В итоге, либо с потенциальным банкротом никто не захочет заключать какие-либо сделки, либо такие сделки будут совершаться на крайне невыгодных для него условиях, поскольку кредитор будет закладывать заранее свою премию за риск. Ни один из этих вариантов развития событий не помогает предотвратить банкротство.

Такая правовая неопределённость может повлиять не только на будущих банкротов, но и на вполне успешные предприятия. Если даже организация не пострадала от введённых противоэпидемических ограничений, другие участники гражданского оборота всё равно будут опасаться заключать с ней сделки, поскольку не могут быть точно уверенными, что эта организация не станет банкротом.

Субсидиарная ответственность – дамоклов меч современного банкротства

Ещё один, неочевидный сразу, момент, который необходимо осветить, касается субсидиарной ответственности менеджмента потенциального банкрота. Сейчас директор, к примеру, закрытого ресторана, осознаёт, что предприятие хоть и станет банкротом, но его, директора, личные риски быть привлечённым к субсидиарной ответственности невысоки, поскольку в случае подачи такого заявления он будет указывать, что сам вёл дела правильно, а коронавирусную инфекцию предсказать никто не мог, как и закрытие ресторана распоряжением властей.

Но если этот директор, пытаясь спасти бизнес, распродаст недорого часть имущества ресторана, или совершит несколько зачётов, чтобы спасти бизнес, а предприятие всё равно обанкротится, то одного факта признания заключённых им сделок недействительными будет вполне достаточно суду для привлечения директора к субсидиарной ответственности. В такой ситуации менеджменту проще и дешевле не делать ничего, не сопротивляться сползанию предприятия в банкротство, а потом просто начать жизнь с чистого листа, не будучи обременёнными какими-либо долгами.

В дополнение к сказанному выше необходимо отметить, что совершенно неясна судьба контрагентов тех предприятий, которые подпали под мораторий, особенно в случае, если мораторий будет продлён ещё на полгода-год. Такие контрагенты имеют своих кредиторов и обоснованно рассчитывали на платежи, однако теперь у них нет даже возможности принудительно взыскать свои деньги, хотя бы и частично. То есть мораторий, по сути, переносит на ближайшее время риски с попавших в списки предприятий на следующее звено в цепочке, предприятия которого рискуют сами стать банкротами в ближайшее время.

Подводя итог, необходимо отметить, что выборочный мораторий на банкротство, который может быть продлён, скорее создаёт больше проблем, чем решает, и вносит путаницу в и без того непростые отношения «кредитор-должник», поскольку теперь кредиторы вынуждены за свой счёт решать проблему неплатежей от должников, а должники будут лишены всего арсенала способов для преодоления кризисной ситуации. Правительству в сложившейся ситуации должно стать очевидно, что одной из потребностей бизнеса является необходимость заранее знать, что будет через 6 месяцев – продление моратория или его отмена.